Жизнь – непростая дорога
Рассказ о прабабушке ученицы Булгаковой Софьи
«Шо казать, уже и позабувала», - разводит руками М.Н. Фиронова из Казачка в ответ на просьбу рассказать о себе. Конечно, она лукавит: все помнит, и рассказать может много-много, да так интересно - хоть книгу пиши.
Ее жизнь, которая началась после революции, вместила в себя долгие голодные и холодные годы войны, изнуряющего труда, лишений. Но вспоминает прошлое Мария Николаевна без злобы, слушать ее – удовольствие. Неторопливое повествование на южнорусском наречии – суржике - течет, будто тихий ручеек по круглым камешкам. «С детства пошлы на работу, не то шо як щас - у компутарах сыдять. Просо пололы, Николай Филлипыч быв старшиною, учител по военному, коня нам давалы, котел каши варилы», - вот первые детские воспоминания ребенка из простой крестьянской семьи.
Родилась Мария Николаевна здесь же, в Казачке, в доме, который цел до сих пор, находится через дорогу, но в нем живут уже другие люди. Одно из самых ранних воспоминаний Маруси Лопатченко – это девичья фамилия М.Н. Фироновой, - как всем Казачком Ленина поминали: «Ленин в тот год умер, а у нас Платонога Манька через хату, и вин ей приснывся, Ленин. «Да шо вы мини, - грит, - восфаляетэ, а помыну за менэ не зробытэ». Вона с бабами побалакала, а ей говорят: та йды в сельсовет. Пишла. Василь Ефымовыч був председателем сельсовета. Выписалы ей там чи пшена, чи хто на шо, и готовылы кашу, и готовылы помин на всю вулыцю. А сейчас такое разве сделают – та ни за шо! Щас богаты люды, а погани. Тогда дилылыся и дружнэ жылы, зналыся – а щас разве так?».
Когда началась война, Мария, уже девятнадцатилетняя девушка, работала в тылу в колхозе, на укладке путей станции Голофеевка, пережила оккупацию, а когда немца прогнали, вместе со всеми восстанавливала разрушенное народное хозяйство. Потом ее послали в бессрочную командировку в Узловую на строительство депо. Дома остались мать, невестка, вдова не вернувшегося с войны брата, и двое их детей. «Одыннадцать душ нас из Казачка, в общежитии жылы на Северном городку, девятый барак», - начала свой рассказ об одном из самых тяжелых эпизодов своей жизни Мария Николаевна. Работала, потом побывала дома в отпуске, приехала обратно. «И вы знаете, как в цэй вечор мне было весело, гармошка грала, танцевалы. Через день или два приезжае женщина наша, казачанска, – тогда ж ни телеграммы, ничо. Вона каже: «Марусь, тибе до дому ихать». А я кажу: «Да я ж тильки была в отпуску, шо, мама хвора?» Она ничого не казала. А потом отдала справку от врача, што мама скончалася».
С большим трудом удалось отпроситься с работы, на похороны Маруся не успела. Уже в родном селе рассказали ей жуткие подробности разыгравшейся в их доме драмы.
Оказалось, мама пустила на ночлег двоих мужчин, которые сказали, что они солдаты - как было отказать? Те поели, переночевали. На другую ночь пришли опять. Мама сидела на печи, лущила фасоль. Внуки - мальчик семи лет и четыре года девочка – крепко спали на полатях (это их спасло), невестка - на лавке. Мама обратила внимание, что один из постояльцев сидит за столом какой-то нервный: костыль бросит - поднимет, бросит – поднимет. Она и спроси по простоте душевной: «Хлопцы, не плохие вы люди?» А тот ей в ответ: «Разве в Советском Союзе плохие люди бывают?». Отчего нервничали и чего боялись эти разбойники – непонятно, однако один бросился на невестку, другой на маму, начали душить беззащитных женщин, потом в дело пошел нож... Матери чудом удалось вырваться, позвать на помощь соседей. Изуверов спугнули. Потом оказалось, что они были из Тернового.
От полученных ран и побоев мама умерла в больнице, ей было 50 лет. Невестку долго лечили, она выжила. Все это время заботилась о детях Мария. Стояли холода, дров не было, топила печь сухой травой, сорняками. Жили впроголодь – не получалось в одиночку прокормить ребятишек. «Тяжело без роду оставаться», - вздыхает, вспоминая то время, прожившая почти век женщина. А тогда, доведенная до отчаяния, Маруся приняла такое решение, которому до сих пор сама удивляется. Она написала письмо Сталину, попросила о помощи. Сами собой сложились строчки, врач дал необходимые справки из больницы, отправила. А вот был ли ответ, Мария Николаевна точно сказать не может. Но помнит, что невестка, когда уже поправилась, ездила в город получать мешок муки, который очень поддержал семью, – наверное, это и был ответ вождя.
Потом работала Мария в заготзерне. Время было очень голодное, платили мало, и люди не могли устоять перед искушением - воровали зерно, стремясь принести домой хоть горсточку, подкормить своих детей и стариков. Кто-то привязывал к телу мешочки, кто-то сыпал за пазуху, кто-то - прямо в сапоги. Маня тоже мечтала вынести с работы хоть немного драгоценной пищи, но видела, как сажают в тюрьму односельчанок за хищения. При первой же возможности устроилась девушка от греха подальше работать на железную дорогу. Зарплата там была больше, и паек давали.
Теперь шпалы кладут на щебенку, а раньше их укладывали на песок, который со временем оседал, вымывался. Мария Лопатченко, как и другие женщины-путейцы, таскала тяжелый песок, подбивала и меняла рельсы - следила за состоянием железнодорожного полотна. Потом работала стрелочницей, обнаружила и предотвратила аварию на переезде. За это была делегирована в Каширу на слет. Встречали их с оркестром, вручили благодарность – листочек бумаги. Как говорится, на хлеб не намажешь, но зато почетно.
И все-таки были в судьбе Марии Николаевны счастливые страницы. Когда она работала стрелочницей на станции Голофеевка, познакомилась со своим будущим мужем Иваном Петровичем Фироновым. Он был составителем поездов. «В менэ хозяин хороший був, мы душа в душу жили», - рассказывает о нем женщина. Не пил, не курил, ни одного бранного, а уж тем более скверного слова от него Мария не слышала. Хотя мог вырасти Иван озлобленным человеком, ведь жизнь и люди к нему бывали жестоки.
Мальчик остался сиротой при родной матери. В семь лет у него умер отец, мать осталась вдовой, загуляла, ребенок ей был не нужен. Она сдала его в детский дом в Белгороде. Но мальчишка быстро оттуда сбежал – его там побили пацаны – «и шапку сняли». Вернулся домой, но мать снова отвезла его, на этот раз в Воронеж. Из детского распределителя сирот раздавали по колхозам, и Ваня попал к женщине, похожей на его мать. Она тоже не хотела заботиться о мальчишке, а чтобы люди ее не осудили за то, что ребенка выгнала, обвинила его в воровстве, сказала, что ножницы украл. Несчастный, никому не нужный мальчик больше не пытался вернуться домой, а пошел к председателю, и тот нашел, наконец, людей, которые стали для Ивана настоящей семьей. Эта семья – «бабушка хорошая, сын и невестка» – приняла мальчишку, как родного, и Ваня прожил там пять лет до поступления в ремесленное училище. Получил профессию железнодорожника, потом ушел на фронт. Воевал на дрезине - подвозил боеприпасы к орудиям на линию фронта, прошел путь от Сталинграда до Берлина. После войны нашел все-таки свою непутевую мать, зла не держал, купил в подарок корову.
Мужем был Иван Фиронов очень хорошим. Мастер на все руки, старался зарабатывать: ездил в командировки на Север, привез оттуда лес, построил для своей семьи отдельный дом, в котором до сих пор живет Мария Николаевна. В браке Фироновы родили двоих детей – сына и дочь. Сейчас у Марии Николаевны пять внуков, одиннадцать правнуков. Не осталась она «без роду». Любовью, добротой, неустанными трудами и заботой Марии Николаевны и Ивана Петровича взращено сильное семейное древо.
Автор: Галина Проказа
